"Плохие психологи" и тревожное расстройство.

Ан-экс-сай-ети (Anxiety). Этот английский термин звучит примерно так. В этой статье мне хотелось бы разобрать с вами, что значит этот термин, и каков её аналог в русском слове? На мой взгляд, понятие тревожности исчерпывающе описывает это явление. Также как и анэксайети, тревожность – это эмоциональный дискомфорт, который связан с ожиданием и предчувствием неприятных переживаний или опасности, даже если объективных причин для этого нет. Тревожность и выступает как свойство личности к частому переживанию тревоги, потому в данном контексте уместнее употреблять слово «тревожное расстройство».

Анэксайети – это нормальное и даже здоровое проявление эмоций. Однако когда у индивидуума оно преобладает, это может говорить о настоящем расстройстве. Расстройство такого типа – это одна из категорий душевных расстройств, главным показателем которой являются: чрезмерная нервозность, беспочвенный страх, напрасные опасения и беспокойство.

Вы можете испытывать постоянное беспокойство, неподвластное вашему контролю и ведущее к разрушению нормальной жизнедеятельности. Если страх переходит границы рационального и гиперболизируется в больших масштабах, это может сильно мешать человеку в повседневной жизни. В таком случае может диагностироваться так называемое тревожное расстройство.

Тревожные расстройства являются реальными, серьезными заболеваниями - такими же реальными и серьезными, как соматические расстройства, вроде болезни сердца или диабет. Тревожные расстройства являются наиболее распространенными психическими расстройствами в США.

Термин «анэксайети» (тревожное расстройство) относится к определенным типам психических расстройств, которые характеризуются высоким уровнем страха и беспокойства, и включают в себя генерализованное тревожное расстройство (GAD)*, панические атаки, агорафобию, социальное тревожное расстройство**, избирательный мутизм***, сепарационную тревогу**** и конкретные фобии.

Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР ) и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) тесно связаны с тревожным расстройством, которое некоторые люди могут испытывать одновременно с депрессией. Депрессия - это состояние, сопровождающееся чувством озадаченности, грусти, безнадежности, незаинтересованности в жизни в течение двух и более недель, наблюдается потеря мотивации к действиям, подобного рода чувства мешают человеку в повседневной жизни. Большое депрессивное расстройство (БДР) – это, к счастью, излечимая болезнь, она влияет на мысли, чувства и поведение человека. По статистике от 3 до 5% людей страдают от БДР; риск возникновения составляет около 17%.

Большое депрессивное расстройство в отличие от обычной депрессии, под которой подразумевают практически любое плохое или подавленное, тоскливое настроение, большое депрессивное расстройство представляет собой целый комплекс симптомов. Более того, большое депрессивное расстройство может вообще не сопровождаться плохим настроением, подавленностью или тоской - так называемая депрессия без депрессии, или маскированная депрессия, соматизированная депрессия. Помимо сниженного настроения, при большом депрессивном расстройстве могут присутствовать бессонница, сонливость, слабость, чувство вины и самоуничижение, возбуждение или заторможенность, проблемы с весом и аппетитом.

Из всего этого следует, что тревожное расстройство может быть одним из симптомов к более серьезным расстройствам, непосредственно приводя к ним. Редко тревожное расстройство существует само по себе. В конечном итоге, оно может развиться в нечто большее, если вовремя не предпринять меры по устранению болезни и причин её провоцирующих.

Лично на мой взгляд, постоянное ощущение тревоги, которое мешает нормальному функционированию жизни человека – показатель нерадостный, и без консультации психотерапевта тут не обойтись. Медикаментозное лечение в наши дни становится все популярнее. И если раньше многие с опаской смотрели на это, то сейчас мировоззрение людей претерпевает изменения. Поход к психологу рассматривался для многих равноценным билету в психбольницу. Однако психология в нашей стране в последнее время начинает влиять на массы в положительном ключе, и люди, наконец, научились различать психиатров больницы от психологов в консультирующих центрах. На мой взгляд, это большой шаг в развитии психологии вперед.

Терапия при тревожном расстройстве также положительно повлияет на лечение болезни, повысит качество жизнедеятельности человека, избавит от психотравм и снабдит ресурсами. В теории звучит прекрасно. На практике все индивидуально. От самого человека зависит очень многое, желание преодолеть сложности играет не последнюю роль.

Важно попасть к хорошему и компетентному специалисту. Тему «плохих психологов» я также хочу затронуть в этой статье. Это о тех психологах, которые только и хотят что выжать из клиента побольше денег, о тех, кто завяз в своих гипотезах, этаких «слепых фанатиков», преданных своей теории объяснения всего мироздания, суждения которых не подлежат корректированию ни в коей мере. Давайте немного погрузимся в опыт моего прошлого.

Я хотела бы начать с того, что уже давно мне хотелось написать что-то подобное. Я посещала разных психологов несколько раз в своей жизни, и в первый раз это был университетский кабинет психологической помощи, в котором меня встретила женщина средних лет с надлежащей профессией; спокойно выслушав мою тогдашнюю жалобу о том, что я до сих пор не могу забыть школьные времена, когда надо мной издевались и подшучивали, она предложила следующий метод: представить, что передо мной разворачивается экран, на котором транслируется моя школьная повседневность и сосредоточиться на ощущениях.

- Тебе бы было страшно вернуться туда сейчас, с твоими нынешними мыслями и приобретенным опытом?

Я задумалась:

- Не знаю.

Психолог советовала «свернуть» воображаемый экран и затем представить, что он поднимается к потолку, расщепится на мелкие-мелкие кусочки и словно снег медленно упадет на пол, превратившись после этого в ростки прекрасных цветов. Еще тогда её вкрадчивый мелодичный голос и то, в какое «волшебное» перевоплощалось то, что меня так нервировало и отвращало, показалось мне странным. Она спросила меня об ощущениях после проделанной процедуры, изменилось ли что-нибудь в моих чувствах о прошлом?

Я замолчала, потому что пребывала в ступоре, мне казалось, что это было какой-то шуткой. Неужели кто-то и правда после этого мог спокойно «реабилитироваться» как ни в чем ни бывало? Она ждала от меня какой-то реакции, а так как я довольно застенчивый человек, который лишний раз боится высказать свое несогласие или ненарочно обидеть, мне пришлось сказать полуправду.

- Я ничего не чувствую, - ответила я.

- Совсем? – на её лице не промелькнуло и тени удивления. – Давай попробуем ещё раз.

И мы повторили процедуру с экраном дважды. Надо сказать, что у меня не оставалось другого выбора, как не согласиться с ней. Пользу «экрана» пришлось признать действенной. С тех пор я не посещала психолога еще долгое время, немного разочаровавшись в специалистах, находившихся на базе университета, хотя в душе надежда на то, что это лишь один из НЕ самых действенных методов, не проходила.

Знаете, я до сих пор считаю странным то, что за технику мы штурмовали в тот день. Никаких положительных чувств от того, что реальные неприятные события превращаются вдруг в волшебный неземной цветочек, мне не доставили. Возможно, на ком-то такое бы и сработало, но, увы, не на мне. Когда психолог не стремится погрузиться во внутренний мир переживаний клиента, я считаю это недоработкой. Можно сказать, желанием поскорее отделаться от назойливой просьбы помощи. А быть может, это была недооценка сложности и глубины человеческой психики? Жаль, что любые психологические проблемы нельзя решить просто с помощью выдвижного экрана.

В другой раз мне удалось побывать уже у самого настоящего психолога-гештальтиста с семиступенчатыми уровнями подготовки (или как их там апгрейд называется?) Вообще гештальт как направление хвалят почти на каждом шагу и за каждым углом. Не поверить в чудо-технику гештальта было сложно, а попробовать поработать со специалистом такого уровня мне было интересно. Когда наш диалог только начинался, я сразу поняла, что у «приветствия» есть свои подводные камни.

Во-первых, многие психологи недооценивают этот подготовительный процесс работы. То, как со мной здороваются психологи, может о многом рассказать мне, хотя бы о том, нравится ли мне этот человек или нет. Подходит ли он мне как собеседник, смогу ли я ему открыться и впоследствии доверять свои тайны.

Во-вторых, когда психологи спрашивают у меня «Ну, рассказывай», я немного озадачиваюсь. «Что, простите,  рассказывать?» Разве поход к психологу должен быть похож на прием у врача-терапевта? Что если клиент не знает, что именно ему надо «рассказывать», хотя конечно многие и приходят со списком жалоб, в особенности соматических, этот вопрос все же вводит меня в ступор каждый раз. Мне бы хотелось, чтобы психологи могли более мягко проходить с клиентом этот период. Как? Да просто познакомиться с человеком, расспросить его о чем-то, поинтересоваться, помочь преодолеть стеснение и раскрепостить, настроить на беседу. Короче говоря, по-моему, многие психологи об этом не в курсе или же вообще не придают этому этапу особого значения.

Мой гештальт-психолог – дама неплохая. Я неосознанно проверяла её, пока она проверяла меня. Мне было интересно, как она поступит и что сделает, если я буду вытворять что-то, к чему она могла быть не готова. К примеру, я выдавала ей такой огромный поток информации о себе, что он терял всякую направленность. Она спокойно все это слушала, изредка что-то уточняя и делая вид, что все под контролем. Возможно, в гештальте это нормально – предоставлять клиенту свободу мысли. Но она не задерживала на чем-либо свое внимание, не могла из моего повествования вычленить главное. Порой она останавливалась на какой-то детали, начиная работать с ней, хотя я понимала, что это совсем не то, на чем стоит акцентироваться. Так я думаю и сейчас. Вероятнее всего, вычленяя что-то из моего рассказа, она хваталась за то, что было ей более-менее понятно и знакомо, и начинала прорабатывать это. От того создавалось впечатление, что она меня совсем не понимает.

Это слушание без вмешательства продолжалось достаточно долго. Я думала, что к чему-то оно должно привести. Может, она заготовила уже какие-то методы по работе? Может, она анализировала мои слова? Что-то ведь должно было произойти, думалось мне. Но не происходило ничего. А мои повествования заканчивались. Впрочем, как и деньги. Сеансы стоили недешево, и это меня сильно расстраивало. Когда ты платишь за что-то немалые деньги – ты ждешь какой-то результат. Это нормально. Но ни какого-либо соглашения и оговора срока времени работы со мной у этой женщины в планах не было.

- Скажите, сколько потребуется сеансов для преодоления моих проблем? – спросила я.

Она пожала плечами.

- Ну, может около двадцати или больше.

- Понятно, - натянуто улыбнулась я, представив, как опустеет мой кошелек; мое разочарование приобретало все большие масштабы – я не видела результатов нашей будущей работы. Хотя нет, все-таки я кое-что представляла. Она снова будет меня только слушать, а мне надо будет рассказывать все больше и больше, правда запас слов уже кончался. Я спросила у нее, где она училась консультированию, т.к. мне хотелось изучать эту отрасль самостоятельно, но она ответила, что училась этому на практике. Это меня озадачило. Неужели 7 ступеней гештальта этому не учили? Искусство ведение диалога – так этого не существует? Никакой структуры сессий, лаконичности, логичной концовки сеанса – только пустота и воля воображению. Конечно, я не против всего этого, но… Все снова упирается в деньги. За большую плату ты ждешь больших результатов, не так ли?

Последней каплей разочарования стало то, что случилось в процессе нашего диалога. Я страдала от морального мазохизма и самобичевания. Когда я сказала ей об этом, она удивленно вскинула брови и воскликнула:

- Ты что, мазохист?!

Мне захотелось сказать: «Да, и что?» Почему я этого не сказала тогда? Не знаю. Я обомлела от её вопроса так же, как она обомлела от моей фразы.

Мне вдруг стало неловко. Она смотрела так, словно какой-то незнакомец с улицы посмотрел на меня, скажи я ему это прямо в лоб.

Здесь выплывает новая проблема – оценивание клиента.

Что бы ни писал Ирвин Ялом в своих книгах о том, что он ненавидит полных людей и имеет право смотреть на них как на говно, в этом с ним я не согласна. Да, у психологов есть свое мнение, как и у всех касательно всего живого и неживого, но важным элементом работы такого специалиста является, по моему мнению, в некотором роде безучастность, гармоничный нейтралитет. Мы не имеем права судить кого-то за то, какие они, какая у них жизнь и какое прошлое. Мы должны помогать тем, кто просит помощи, неважно кто это. Это как быть врачом, который не отказывает в операции тому, кто ему по каким-то причинам не нравится. Даже на этом сайте онлайн помощи я стараюсь максимально отвлечься от своих стереотипных суждений о человеке, я не стремлюсь к оценке его действий с целью принизить его или задеть – оценку надо использовать только в целях помощи, когда в ней есть необходимость указать на недостатки человека в чем-либо.

Короче говоря, гештальтист-психолог, по моему мнению, в тот момент совершила большую ошибку, утратив мое к ней доверие полностью. Разве захочется открыться тому, кто посмеялся над тобой? Не думаю.

В следующем походе к психологу не обошлось без приключений. То была на редкость понимающая дама. Наши сеансы имели свою логику, она давала задания, мы с ней качественно (в понимании психологии) вел диалог, казалось бы, что могло пойти не так?

Как-то раз она дала мне домашнее задание - нарисовать три водоема; в следующий раз я принесла ей готовый рисунок. В верхнем углу листа находилось темное болото, в нижнем – тихое озерцо, а напротив - бушующее море. Я сразу подумала о том, что каждое из них собой обозначало. Первое наверняка прошлое, второе – настоящее, а последнее – будущее. Когда я начала рассказывать, что изображено на рисунке, психолог почти сразу же меня остановила.

- Это болото, так?

- Так, - ответила я.

- Оно же грязное.

Я нахмурилась, пытаясь понять, к чему была эта фраза.

- Ну, да.

- Нам надо сделать его чистым, - твердо заявила она.

Я немного удивилась: - Зачем же?

Посмотрев на меня как на последнего дурачка, она живо начала жестикулировать:

- А что, по-твоему, из него можно воду испить? Оно грязное. Надо сделать его чистым.

До меня все еще не доходило: - Зачем?

Подумав, что я её не поняла с первого раза, она продублировала, а у меня на лице нарисовалось недоумение.

- Что не так в болоте? Оно мне нравится.

- Оно грязное.

- И что?

- Ну ты бы испила из него воды? – тут же заявила она, будучи убеждена в своей правде. Я ненадолго задумалась.

- Простите, как это относится к теме? Мне нравится это болото, и я не понимаю, к чему вы задаете этот вопрос.

- Ответь, - почти приказывала она. – Испила бы?

- Ну, нет.

- Вот именно, - сказала она. – Значит, нарисуй новое.

Я прибывала в легком шоке. И что вообще это было? Чего она добивалась? Я совершенно ничего не понимала. Я попробовала донести ей то, что это неважно, но она наседала так жестко, что мне пришлось повиноваться и нарисовать все заново. Так, как хотелось ей. Насильно заставлять меня следовать её «техникам» мне приходилось еще не раз. Она долго пыталась выпытать из меня, откуда исходят эти реки. Я пыталась объяснить ей рационально, что, мол, они исходят из недр земли. Она спрашивала: «Откуда?» Я повторяла. Она снова спрашивала: «Откуда?» А тон её голоса становился все жестче и требовательнее. Добившись ответа, который её удовлетворил, она снова начинала говорить спокойным голосом. У меня не хватает слов, чтобы описать, как все это было нелепо и странно. В конце сеанса она понимающим сочувствующим тоном посоветовала мне сходить в церковь покаяться.

И здесь мы снова остановимся на очередной ошибке, о которой вы уже могли догадаться. Церковь, религия и её пропаганда. Если вам интересно, ничего против церкви я не имею, а порой даже посещаю её, но когда психолог советует мне покаяться, не узнав заранее мое к этому отношение - вот что удивляет меня по-настоящему. Пожалуйста, не навязывайте того, во что сами верите, предоставьте людям свободу выбора, либо же уточните, что они думают по этому поводу и как к этому относятся.

Немудрено, что посещать её сеансы я перестала. Эта ошибка, заключающаяся в бездумном следовании своей теории и поиске её подтверждения касательно чего-то у человека – одна из самых страшных. Со следующим психологом, не имеющим специального образования, но ведущим свой дискуссионный клуб, мне довелось повидаться непосредственно в часы встреч.

Этот мужчина – крайне амбициозен и самоуверен. На встречу я решила прийти чисто из любопытства. И то, о чем мы говорили (а лучше сказать спорили) в тот раз, было достойно высокого рейтинга на скандальном ток-шоу.

Начать стоит с того, что когда он узнал о моем образовании, он устремил на меня пристальный взгляд, и больше не спускал с меня глаз на протяжении всего времени.

В клубе было пару постояльцев, они приходили туда и обговаривали новые проблемы, возникшие у них за прошедшую неделю. Поначалу я осваивалась, не особо вслушиваясь в то, о чем начал говорить молодой парень, сидевший в центре. Я медленно привыкаю к новой обстановке.

- А вы что думаете, Екатерина?

- М? – я вздрогнула, услышав свое имя.

- Что думаете о проблеме Сергея?

Глаза каждого устремились на меня, и я покраснела от волнения.

- Простите, я не услышала.

Сергей повторил. Он рассказал что-то о своем неработающем утюге и то, что это его очень волнует. Мужчина-недопсихолог посмотрел на меня и задал свой вопрос снова, я же не понимала, что от меня требуется, тогда он насмешливо улыбнулся.

- И вы называете себя после этого психологом? Сергей, повтори еще раз.

И все вновь повторилось. Снова вопросы в мою сторону, и я снова теряюсь и не понимаю, что от меня хотят.

Когда разбор зашел за следующую ситуацию, мужчина вновь начал спрашивать у меня «интерпретацию» слов остальных. Когда я выражала свое мнение, он с ним не соглашался, когда молчала – принуждал меня говорить. В какой-то момент меня стало это раздражать, и я почувствовала гнев.

- Я не хочу говорить, - сказала я, хотя бы потому, что не люблю делать поспешных выводов.

- Правда? – усмехнулся он. – А зачем же ты сюда пришла? Просто так?

- Именно, - ответила я, ведь у меня действительно не было цели.

- Да ну, вот так вот просто? Ты же знала, куда идешь. Ты же знаешь, что на дискуссионном клубе происходит обсуждение.

- Повторю еще раз, - сказала я. – Я не знала, что тут будет.

- Ну да, конечно. Только вот теперь не отвяжешься, придется говорить, а не играть в молчанку. Ну, что ты думаешь о случае Михаила?

С выдохом я попыталась отбросить свой гнев, нахмурилась пуще прежнего, и повторила:

- Я не хочу отвечать.

- Серьёзно? – с его лица не сходила усмешка. – А давай спросим других. Ребята, мы позволим Кате не говорить?

Все отрицательно покачали головой в стороны. Я в удивлении приподняла брови. Во мне смешивались раздражение с недоумением.

- Видишь, - продолжал мужчина. – Никто не разрешил тебе молчать, так что придется говорить.

- Вы в своем уме? – возразила я. – Вы в курсе, что нарушаете психологическую этику?

- Какую-какую? – улыбнулся тот шире. – Не слышал о таком. Что это?

- В любой книге по психологии об этом можно прочесть.

- Ну, например? – самодовольно улыбался недопсихолог. – В какой?

Как назло, я не могла вспомнить имени автора, книгу которого недавно читала.

- Маклаков, например.

Он протянул понимающее «о» и только тогда отстал. Правда, допытывался после обо всех правилах этики, но сделано это было лишь для того, чтобы в очередной раз вогнать в ступор, когда ты не припомнишь какого-нибудь критерия. Спор с ним после этого у меня продолжался и после. Мне кажется, этот мужчина возомнил из себя какого-то императора – в нем читалось желание управлять людьми и их мыслями, имея навыки собственного чтения поведения людей, он ощущал превосходство над остальными.

Он вытаскивал из меня всякие подробности моей личной жизни, моего прошлого и прочих других деталей, которые мне было неприятно разглашать на публике. Когда я отказывалась говорить, он говорил за меня, высказывал свои версии, некоторые из которых не имели места в реальной жизни. Так например, он сделал заявление о том, что я пришла на дискуссионный клуб для того, чтобы разобраться в отношениях с противоположным полом. Я тут же не согласилась с этим, потому что это было неправдой. Но мою яркую реакцию он проинтерпретировал как то, что он задел самую болевую точку. На деле же он взял самую распространённую проблему, имеющуюся у большинства людей, и не сомневался в том, что я пришла именно по этой причине (с учетом того, что я была в тот раз с парнем, с которым у нас были хорошие отношения).

В тот раз я действительно много говорила. Во мне будто разгорелся какой-то огонек, именно так я ощущала свое тело, только потом я поняла, что это было следствие остатка собственного гнева.

Как только дискуссионный клуб закончился, меня охватывало яркое воодушевление. Только позже я вдруг ощутила то, чего еще не ощущала никогда. Странное чувство того, будто бы душу расковыряли грязными руками, стало меня преследовать. Я до сих пор ощущаю следы этого странного вторжения в зону моего личного пространства без какого-либо предупреждения.

Да, плюсы такого странного метода, транслируемого им, тоже имелись. Благодаря гневу, мужчина-недопсихолог помог мне раскрепоститься и избавиться от стеснения, но вырвал эту защитную маску так резко и небрежно, что она поранила меня. 

Жесткое несанитарное копошение в душе человека также не является чем-то правильным в работе психолога. На мой взгляд, в этом деле требуется мягкость и осторожность.

На этом я хочу закончить данную статью. Благодарю за то, что прочитали. Если у вас есть чем дополнить, оставляйте комментарии.

До новых встреч.

* Генерализованное тревожное расстройство - психическое расстройство, характеризующееся общей устойчивой тревогой, не связанной с определёнными объектами или ситуациями.

** Социальное тревожное расстройство или социальная фобия является тревожным расстройством, характеризующимся состоянием тревоги, возникающим в определённых ситуациях социального взаимодействия.

*** Мутизм - в психиатрии и неврологии состояние, когда больной не отвечает на вопросы и даже не даёт понять знаками, что он согласен вступить с окружающими в контакт, при этом в принципе способность разговаривать и понимать речь окружающих у него сохранена. Селективный (он же элективный или избирательный) - мутизм, при котором человек не может говорить при определенных обстоятельствах или в общении с конкретными людьми.

**** Сепарационная тревога - психологическое состояние, когда человек испытывает сильную тревогу в связи с разлукой с домом или людьми, по отношению к которым имеет сильную эмоциональную привязанность (обычно родственники или близкие люди, редко - лечащий врач).

"Плохие психологи" и тревожное расстройство.

Оцените статью: