Как сохранить семью и успокоить обоих сыновей?

Вопрос психологу:

Мои родители внешне никогда не проявляли своей любви ко мне, по крайней мере, я этого не помню. Я была старшим ребёнком, через пять лет на свет появился мой брат.

Из детских воспоминаний наиболее частое, что мама меня дёргала за руки, я в ответ, «тухла» от обиды, а мама всегда говорила при этом «опять руки ватными сделала!». Отец жил сам в себе, не вникая в мою жизнь, только ссорился с мамой, а она с ним.

Незабываемое воспоминание, как на протяжении очень многих лет мама рассказывала мне и другим о том, как она не хотела рождения девочки, «потому что все женщины несчастные»; как она не хотела кормить меня, когда впервые принесли в роддоме и долго уговаривали взглянуть, какая красивая девочка получилась. Мама «уговорилась» и стала кормить меня молоком матери. Были и другие рассказы о моих детских шалостях – сочные, со множеством подробностей, и конечно, о том, как она переживает, что родилась девочка, ведь «все несчастья впереди».

Называли меня только одним именем, оканчивающимся на –нк-а; братика всегда все и поныне – ласково – с окончанием –ёша, или – ёк;

Никаких семейных праздников, никаких дней рождений (ничьих), никаких детских общих забав, вот только по выходным часто ездили к бабушке, где были другие взрослые, все сидели за накрытым нехитрыми закусками столом и пели грустные протяжные песни и плакали.

В подростковом возрасте я беспощадно дралась с ним, с младшеньким.

Училась я никак. Школа была безразлична, ходила ради товарищей, да и дома беднота и скукота.

В средних классах я сама себе выбрала девочку в подруги, просто таки прилипла, напросилась в подружки. Так я узнала о том, что есть семьи «другие», где родители с детьми занимаются вместе, помогают, контролируют, вывозят на прогулки и проч.

А главное, что я начала читать, книг у моей приобретённой подруги было очень много.

Так из жалкого худого, некрасивого и ненужного заморыша я стала превращаться в страшненькую девушку. Но в семьях подруг ко мне относились душевно.

В этом периоде моей жизни я хорошо помню, как однажды в школе родительское собрание проводил директор и жаловался на поведение класса, что дети ведут себя распущенно, и как после этого мама обвиняла меня в каких-то своих подозрениях, ей «казалось», что «в подоле принесу».

Вот и все половое воспитание.

К счастью, мы с подружками сами перешли в очень интересную школу, где я впервые увлеклась учебой как делом. Только вот время основное школьное прошло, оставалось лишь два школьных года. Этот период был наиболее счастливым для меня. Появились увлечения, умные ребята вокруг, правильные учителя. Да, кстати, моя мама тоже школьный учитель. Прекрасный педагог для чужих детей.

Школу закончила с тройки на пятёрки. Захотела поступать в Московский институт… Да струсила, да и денег надо было просить. В итоге, поступила в ближайшее училище, куда принимают всех. В педагогическое, конечно.

Когда мне было семнадцать с половиной лет, на улице подъехал мужчина, который сделал мне комплимент, спросил незначительное, и, между прочим, сколько мне лет.

Я, наивная непуганая дурочка, конечно, ответила, как есть – 17,5.

Этот гражданин исчез, но видимо, позванивал изредка, не помню, право.

Возник снова уже через полгода, когда мне уже было 18 лет и три месяца.

И, предложив подвезти в библиотеку, пригласил в свой автомобиль. Покружив по улочкам, завез меня в какой-то придорожный гараж, где и отобрал насильно самое святое для девушки. Невинность.

Когда этот товарищ привез меня домой, он даже проводил меня до квартиры. Прекрасно помню тот момент, как я шла по ступенькам и думала, что надо его сейчас пригласить в квартиру, рассказать, что произошло, родителям и вызвать милицию. Вот такие были правильные мысли.

Но дома, скорее всего, в тот вечер был очень нетрезвый папа и мама в соответствующем настроении. А ведь если бы хоть кто-то взглянул на меня кто-нибудь? Хоть бы спросили о чем-нибудь?

Так и осталась я одна, еще глубже в бездне своего несчастья и дремучести. Одна и лишённая девственности. Я долго-долго -долго стояла в ванной под душем, без слёз – ведь родители дома.

Никто не обратил на меня никакого внимания, не спросил, где была, что делала, кто обидел. Ведь если бы спросили… И к Богу никто не подтолкнул в ту пору, к сожалению.

Этот прекрасный мерзавец назвался чужим именем и фамилией, скорее всего. Он тактически грамотно (наверное, не впервые) дождался моего совершеннолетия и потом воспользовался чистотой тела и души.

Из старших товарищей у меня был один человек, руководитель секции научного кружка, где я занималась со школьных пор. Та добрая женщина предложила мне услуги своего знакомого врача, чтобы сделать аборт, определив, что, скорее всего, я буду беременна в самом скором времени. Я наотрез отказалась делать аборт. Ничего не понимая ни чем, но отказалась.

Мама сидела за чужими тетрадками, папа по-прежнему был нетрезв каждый день, младший братишка из маленького стал большим и нелюбимым мною.

К этому времени на меня стали часто обращать внимание многие молодые люди, умные, хорошие, из добрых семей, с перспективой.

Был и юноша из соседнего дома, который просто не давал мне прохода своими «чувствами», все замуж звал. Его отец очень часто проходил по двору знакомой с моего детства нетвердой походочкой. Так что я быстро смекнула, что он тоже любитель в бутылку заглядывать.

А животик растет потихоньку. А моя семья ничего не видит, ничего не слышит.

Пылкий юноша из соседнего дома совсем осмелел, стал меня донимать, уговаривать, условия ставить – либо я соглашаюсь с ним быть, либо он … например, витрину магазина разобьет, или с пятого этажа из окон моей комнаты выпрыгнет, или чего еще сделает себе, чтобы навредить. Я очень боялась, что так и сделает, опасалась его сердить. И вообще, опасалась его.

Ну, я и решила, чтобы отвязаться навсегда от его ухаживаний, и сказала ему всё как есть. Что со мной произошло. Что вот в ожидании я, скоро ребеночек будет.

А он и вовсе, как бы обрадовался.

«Мол, прекрасно! Вырастим! Как своего любить буду. И что я должна буду родить ему своего ребенка, вот и будем квиты. Но, если что не так, он меня отпустит, даст развод»

Так я оказалась «в замуже!» Старалась, как умела быть хорошей хозяйкой, доброй мамой, верной женой. Ведь надо было быть благодарной, что мой грех прикрыл и не дал отцу родному убить меня за «подол».

Непосредственно перед процессом родом я никакого представления не имела, каким путём ребенок рождается. Тундра тундрой. Но все обошлось благополучно.

Мой сыночек родился хорошим, здоровеньким, крупным, красивым.

А муж почти с первого дня после свадьбы стал попивать, попивать, попивать, покрикивать.

Второй ребенок родился через год восемь, тоже мальчик. Хорошенький, только крикливый. Дети росли без сложностей, здоровенькие.

Свекровь и свекр ни слова упрека не высказали мне вслух за всю жизнь, но – знали, понятно, лицом показывали. А муж уже пил по-взрослому.

Муж скатывался все ниже и быстрее. Он издевался, унижал, поднимал на меня руку, любимым занятием были его плевки мне в лицо. Да так ловко у него это получалось – прицелится и плюёт ровно в лицо. Как в цель.

А дети рядом. Плакали, жалели меня и папу просили, чтобы был «нормальным», трезвым. Старший сынок стал вздрагивать и тик появился. Очень папу любил. Очень.

Сейчас уже нет в живых ни моего мужа, ни его отца, ни его мамы, ни моего папы, ни моей мамы. Поэтому, ничего не буду больше говорить о них. Ничего, кроме хорошего.

Я много стала работать, и хорошо, стала продвигаться, зарабатывать. Сыновья подрастали. От мужа пощады мне в семье не было. И здоровье у меня, как оказалось, «крепкое» - в больницах лежала по два – три раза в год.

Прожив тринадцать лет в условиях боевых действий с нетрезвым мужчиной, когда из тридцати дней в месяце он был трезв всего девять, я подала на развод.

Но жили на одной территории. Так как снимать постоянно жилье мне было не по карману. Стало еще страшнее - у мужа уже были и галлюцинации, и белая горячка. Кодирование не помогало.

Его мама мне советовала «терпеть, ведь она терпела», а моя мама сказала, что я сама замуж вышла, следовательно, сама и решать дальше должна всё.

Всю жизнь испытываю муки совести и душевной боли. С самого раннего детства до сих пор.

В детстве – чувство ненужности и заброшенности.

В юности – чувство недоразвитости и горечи обмана.

В среднем возрасте – чувство вины и взаимной нелюбви.

А теперь – чувство раскаяния и желания освободиться от всего плохого.

Сейчас я вполне себе сильный духом, самостоятельный, умный человек.

Но глубоко раненый в душе.

Выросшие сыновья окружили меня новыми испытаниями и тревогами.

Старший сын, рожденный от неизвестного подлеца, вырос очень – очень неуверенным в себе, ленивый и плохо учился, нет профессии и средств к существованию. Перебивается с места на место. У него растет дочка, вне брака рожденная.

Младший сын, рожденный от нелюбимого и тоже малознакомого пьющего юноши, вырос самоуверенным, веселым, семьянин примерный, отец своей дочки классный, меня пригласил в крёстные матери для ребенка, сотрудник надежный.

Между братьями отношения ровные, но прохладные.

Старший чаще звонит младшему, интересуется, помогает часто «наклеить обои», «подвинуть», «занести мебель», «сделать ремонт».

Младший сын все чаще допускает себе ухмылки, в ответ на мои слова, например, «звони своему брату?», делает намеки.

Но я не в силах пока с ним поговорить откровенно, с признаниями.

Старший напрямую говорит, что младший не желает брататься, общаться.

ЧТО мне делать. В чём моя главная вина? КАК мне поступить. Помогите. Пожалуйста.

Где поставить запятую? Сказать Нельзя Молчать

1. Молчать до гробовой доски, не признаваясь ни в чём. Ведь – не спрашивают ни о чем.

2. Отдельно рассказать историю появления на свет первого ребенка своему Младшему сыну? – сказать, что он своим рождением обязан именно Старшему брату, потому что, если бы не первая беременность, то я никогда не вышла бы замуж за его отца. Никогда. За что он меня казнит – что аборт не совершила?

3. Отдельно рассказать историю рождения только Старшему сыну. Но как – что он зачат от мерзавца? Или что от прекрасного умного «лётчика», погибшего при исполнении или п.т.? Ведь для Старшего память о «его» отце – просто неприкасаемая, он его чтит и любит.

4. Отрицать все намеки Младшего сына, а, напротив, пристыдить, что подозревает меня, «презирает» в душе, и что откровения его отца задолго до кончины – наговор на меня, месть.

ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? Как сохранить семью и успокоить обоих сыновей?

Желаю счастья!

Автор вопроса: FamFatall Возраст: 41